Суд над главными представителями нацистского режима, которые занимали основные государственные и военные должности и возвели целую систему преступной деятельности на государственный уровень, начался в ноябре 1945 года и продолжался 218 дней. Впервые в истории перед военным судом предстали государственные руководители. Они должны были отвечать за совершённые военные преступления Третьего рейха и преступления против человечности перед законом.

9 мая 1945 года Верховное командование вермахта подписало акт о военной капитуляции, положивший конец войне. Незадолго после этого в Лондоне была проведена конференция с участием стран-победительниц – США, Великобритании, СССР и Франции, на которой было разработано соглашение о создании Международного военного трибунала. По решению союзных держав, Нюрнберг, ставший когда-то колыбелью фашизма, был выбран местом проведения судебного процесса над фашистскими преступниками, и станет могилой фашизма.

Нюрнбергский процесс стал уникальным событием в мировой военной истории и сложным испытанием для всех участников: четыре страны-победительницы, четыре правовые системы, четыре языка и один судебный процесс. Обеспечение соблюдения основных принципов международного права, дающих возможность согласования четырёх правовых систем разных государств, имело первостепенное значение. Международный военный трибунал представлял собой беспрецедентный эксперимент. Ожидания были высокими – судебный процесс знаменовал собой шаг вперёд на пути достижения справедливости и личной ответственности каждого, кто начнёт войну. Из 24 подсудимых, среди которых главные немецко-фашистские преступники Геринг, Гесс и Шпеер, 21 были приговорены к смертной казни, 3 к пожизненному заключению. Члены ряда фашистских организаций – войска СС, национал-социалистская партия и гестапо были объявлены преступниками.

Каждая из союзных держав имела своих представителей – судью, обвинителя и заместителя. Обвиняемые могли защищаться самостоятельно или пригласить защитника. Союзные державы с самого начала понимали, что формулировки свидетельских показаний и их критическая оценка имеют особую значимость для процесса с юридической точки зрения. Законное судебное следствие, в ходе которого судьи должны были выслушать показания допрашиваемых, являлось гарантией постановки обоснованного и справедливого судебного решения. В связи с этим было принято решение о проведении судебного процесса на 4 официальных языках (английском, русском, французском и немецком) и организации устного перевода свидетельских показаний. В ходе самого громкого судебного «процесса века» буквально каждое слово было под прицелом слушателей. Одно-единственное неверно переведённое слово могло оказать серьёзное влияние на ход судебного разбирательства и решить судьбу обвиняемого.

День рождения синхронного перевода

Помимо организационно-бытовых вопросов, фактор времени был одной из главных проблем. Для участия в судебных заседаниях обвиняемых, их представителей, свидетелей, защитников, судей, экспертов и журналистов необходимо было организовать эффективный процесс коммуникации между носителями разных языков, который позволит быстро передавать смысл высказывания и немедленно реагировать на него. Организаторы понимали, что проведение судебных заседаний невозможно без участия переводчиков. Последовательный перевод, достаточно широко распространённый в то время на международных мероприятиях, не подходил для проведения судебных заседаний. Учитывая огромное количество улик, показаний обвиняемых и свидетелей, документов и материалов процесс мог затянуться на годы. Полковник Леон Достер, личный переводчик Эйзенхауэра, нашёл решение этой проблемы, именно он предложил проводить судебные заседания с синхронным переводом. Для проведения Нюрнбергского процесса компания IBM специально разработала новую технологию – первую в мире установку синхронного перевода. Таким образом, можно считать, что Нюрнбергский процесс знаменует начало эры синхронного перевода как профессионального вида деятельности. Переводчики впервые в истории использовали микрофон и наушники – они слушали и выполняли перевод одновременно с произнесением речи решая при этом сложные интеллектуальные задачи.

В зале суда было установлено шесть микрофонов: четыре для судей от США, Великобритании, СССР и Франции, один для стойки свидетелей и один для судебной трибуны обвинителя. Всем присутствующим выдали наушники, они могли слушать как речь выступающего, так и синхронный перевод на одном из официальных языков. Переводчики в кабинах переводили выступления участников заседания синхронно, а последовательные переводчики, сидевшие позади стола коллегии судей на протяжении всего судебного заседания, выполняли перевод в те моменты, когда судьи совещались между собой.

Кабины синхронных переводчиков были разделены стеклянными перегородками, верх кабин был открытым. Переводчики работали в условиях полного отсутствия звукоизоляции, препятствующей поступлению шумов из зала в наушники и микрофоны. Чтобы обеспечить переводчикам хороший обзор, видеть лица и следить за поведением обвиняемых, кабины были расположены в середине зала в непосредственной близости от подсудимых.

Во Второй мировой войне участвовали представители различных наций, которые тоже принимали участие в заседаниях Нюрнбергского процесса. Помимо синхронных переводчиков официальных языков процесса, дополнительно были задействованы переводчики, которые переводили с других иностранных языков последовательно. Для выполнения синхронного перевода на официальные языки процесса было сформировано 4 команды по три переводчика в каждой. Две команды по очереди сменяли друг друга, третья слушала заседание через наушники в соседнем помещении и была готова в любую минуту заменить коллегу в кабине, если во время перевода допускались грубые ошибки или переводчик не мог продолжать работу. На рабочем столе переводческой кабины были установлены две кнопки, нажимая которые, загорались разноцветные лампочки. Так переводчик мог подать знак выступающему о том, что ему следует прерваться, повторить сказанное или говорить медленнее.

Синхронный перевод – это сложная умственная работа, которая требует предельной концентрации и при которой переводчик испытывает интенсивную (порой чрезмерную) эмоционально-психическую нагрузку. Синхронные переводчики были единственными участниками Нюрнбергского процесса, которые постоянно присутствовали в зале суда. Чтобы уменьшить психологическую нагрузку, они осуществляли перевод только на свой родной язык. Помимо обеспечения предельно точной передачи содержания переводчикам предстояло выполнить сложную и ответственную задачу, справиться с которой удалось далеко не всем. При переводе свидетельских показаний и осмотре вещественных доказательств они должны были объективно дистанцироваться от леденящих кровь событий и военных преступлений нацистов, но порой не выдерживали колоссальной психологической нагрузки. Смотря им прямо в глаза, находясь в непосредственной близости от фашистских палачей, которые убивали, морили голодом и отравляли в газовых камерах заключённых концлагерей, переводчики должны были сохранять самообладание, оставаться сосредоточенными и эмоционально стабильным. Они должны были переводить высказывания подсудимого объективно, предельно точно и бесстрастно, даже если это была заведомая ложь.

Некоторые переводчики сами или члены их семей были узниками и жертвами немецких концлагерей. «Я хотел лично увидеть тех, кто способен совершить такое ужасное преступление, понять, как это вообще возможно», — сказал переводчик Арман Якубович. Он рассказал, что ему самому удалось выжить, но он потерял всю свою семью во время Холокоста. Оказавшись в кабине во время судебного заседания, у синхрониста случился нервный срыв, он не смог произнести ни слова. Он не мог слушать ужасающие подробности и продолжать работу, видя перед собой виновников зверского убийства всей его семьи. Никто из переводчиков не смог работать в течение всего судебного заседания.

Отношение к синхронным переводчикам у организаторов Нюрнбергского процесса было неоднозначным: некоторые известные переводчики были против использования синхронного перевода, сомневаясь в достоверности передачи информации, и порой небезосновательно в надёжности новой, ещё толком не испытанной установки. Система синхронного перевода часто давала сбои: в массивных наушниках периодически пропадал звук, возникали шумы и помехи, не всегда можно было расслышать голос выступающего.

На одном из заседаний подсудимый Нюрнбергского процесса № 1 Геринг, взбешённый показаниями свидетеля, с яростью дёрнул за провод своих наушников и чуть не оборвал его. Он хорошо понимал английский и часто намеренно использовал свои нападки как тактический приём. «Нет, адвокат мне не нужен, я никогда не имел с ними никаких дел, в этом процессе от них не будет никакой пользы. Единственное, чего сейчас мне действительно не хватает, так это хороший переводчик», – заявил подсудимый Геринг. Во время одного из заседаний Геринг всё же подтвердил эффективность синхронного перевода: «Вы сокращаете мою жизнь на несколько лет!».

Иногда подсудимые снимали наушники, демонстративно показывая своё недовольство во время перевода показаний свидетелей о нечеловеческом обращении с заключёнными в концентрационных лагерях. Некоторые обвиняемые делали прямые нелестные замечания синхронным переводчикам. Во время перевода выступления обвинителя один из главных идеологов фашизма Розенберг прервал его и, повернувшись к переводчику немецкого языка, сердито заявил на безупречном русском языке: «Gottesbilder – это иконы, а не картины с изображением бога, матушка». Такая внезапная критика на удивительно чистом русском языке произвела на переводчиков буквально шоковое впечатление. Но некоторые подсудимые, напротив, относились к работе переводчиков с большим уважением. Так одним из главных нацистских преступников Ганс Франк симпатизировал переводчикам и часто негативно отзывался о министре иностранных дел Риббентропе: «от его речи у меня всегда начинает болеть голова, очень надеюсь, что переводчикам хотя бы приблизительно удастся понять, о чём он говорит». Иногда подсудимые даже помогали переводчикам, подсказывая эквиваленты иностранных слов. 

Нюрнбергский процесс впервые продемонстрировал уровень эмоционального напряжения в работе переводчиков – они живые люди, а не бездушные машины, которые просто воспроизводят сказанное на иностранном языке. Можно с уверенностью сказать, что во время Нюрнбергского процесса переводчики были не только исполнителями второго плана, а сыграли одну из ключевых ролей в восстановление исторической справедливости. Без участия переводчиков процесс мог продолжаться ещё долгие годы или даже не завершиться никогда. Вскоре после победы началась холодная война и противостояние между СССР и США, в ходе которых русские и американцы больше не могли найти общий язык, даже с помощью переводчиков. Именно Нюрнбергский процесс представил профессию переводчика, вызовы и трудности, с которыми им приходится справляться, широкой публике. Нюрнбергский процесс внёс важный вклад в формирование современного синхронного перевода как самостоятельной сферы деятельности, укрепил профессиональный статус и авторитет профессии в обществе.

Нюрнбергский процесс имел огромное международное значение: в последующие годы на основании нормативных правовых актов процесса был разработан и принят ряд международных соглашений и конвенций, в том числе о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности, Всеобщая декларация прав человека. После окончания Нюрнбергского процесса в 1946 году команда синхронных переводчиков под руководством полковник Достера основала службу устного перевода Организации Объединенных Наций, которая сегодня обеспечивает устный перевод выступлений межправительственных организаций на официальные языки ООН – английский, французский, испанский, арабский, китайский и русский.

Сизифов труд письменных переводчиков

После окончания войны представители союзных держав планировали провести публичный судебный процесс над военными преступниками. Для проведения судебной экспертизы комиссия должна была подготовить материалы обвинения, собрать архивные документы, улики и доказательства. Допросы должны были переводиться на язык, понятный подсудимому, а перевод обвинительных актов должен был быть передан подсудимому до начала слушаний. В качестве вещественных улик было использовано огромное количество письменных документов на немецком языке, изъятых у нацистов после окончания войны. Но суд мог рассмотреть только те документы, которые были переведены на официальные языки процесса и принимал только переведённые экземпляры в качестве доказательств.

Именно письменные переводчики, которым приходилось переводить тонны документов в условиях колоссального дефицита времени, оказались настоящими героями этого судебного процесса. Более 100 переводчиков, машинисток, редакторов и стенографистов усердно трудились, подготавливая переводы и сверяя стенограммы заседаний, но они не находились в центре внимания, в зале суда они были никому не заметны.

Роль языка в защите юридических прав и восстановлении справедливости

Переводчики, как и остальные участники Нюрнбергского процесса, должны были предстать перед судом и принести профессиональную присягу. Это правило действует в отношении присяжных переводчиков и сегодня. Сегодня суд предоставляет каждому обвиняемому право давать показания на родном языке и пользоваться услугами переводчика. Это право закреплено в Конституции. Для обеспечения реализации права обвиняемый имеет возможность высказать свою позицию, право заявить ходатайство о предоставлении ему переводчика, а также на свободный выбор языка. Так переводчик, выполняя роль посредника между людьми, говорящими на разных языках, одновременно способствует восстановлению справедливости и даёт возможность каждому быть услышанным.  

Источники:

BDÜ

www.herzen.spb.ru

Фотографии: Рэймонд Д'Аддарио, Национальный архив, Колледж-Парк, Мэриленд